Примечательно, что позже автор «Литературных очерков» (псевдоним: Старый) обращал внимание на то, что «андреевская «Бездна» есть не что иное, как совершенно самостоятельный, оригинально разработанный вариант на ту же тему, что и «Власть тьмы» Л. Толстого, с неизбежной, конечно, разницей в силе между Л. Андреевым и Л. Толстым («Русское слово», 1904, №186, 6 июля).
М. Горький в развернувшейся вокруг «Бездны» полемики встал на сторону Андреева, объясняя шум вокруг рассказа и яростные на него нападки читателей и критиков крайним раздражением на Андреева мещан. Не соглашаясь с М. Горьким, Вл. И. Немирович-Данченко писал ему 18 июня 1902 г.: «Прочел наконец и «Бездну» Андреева, о которой так много говорили <…> Я не верю финалу «Бездны». Это уродство, каких немало в человеческой жизни, а не бездна, как ее хочет понимать Андреев. Впрочем, я и в такое уродство не верю. Почему мне кажется, что Андреев не доверяет своему дарованию и измышляет сюжеты, точно подыскивает дерзко-курьезных? Положительно, он больше выдумывает, чем наблюдает (кроме природы, которую хорошо чувствует)» (Немирович-Данченко Вл. И. Избранные письма. Т. I. M., Искусство, 1979, с. 255). Впоследствии в пору разрыва с Андреевым М. Горький пересмотрел свою оценку и «Бездны».
Интерес к «Бездне» в критике вновь оживился после публикации рассказа Андреева «В тумане». «Андреев, – отмечала газета «Асхабад», 1903, №56, 26 февраля, – правда, подчеркивает зоологичность происхождения человека и порой, как, например, в «Бездне», довольно искусственно ситуирует обстоятельства, но это сторицей окупается тем психологическим эффектом, который получается в результате: чувство отвращения, омерзения ко всему гадкому, благодаря именно этой искусственности построения рассказов, у читателя достигает крайних пределов, граничась с ужасом». «…В той гадливости, с которой каждый отвернется от Немовецкого, заключается уже много протеста против одной из самых темных сил, которые таятся в человеке» («Северо-западное слово», 1903, № 1553, 29 марта). «Андреев свою «Бездну» писал, несомненно, с ужасом перед этой бездной, с тоской перед ней, с надрывом. Такое чувство более «писательское», более достойное художника, более, так сказать, художественное, – и тем не менее в «Бездне» нет художественной правды, или, вернее, правда неполная, не выдержанная до конца, правда, смешанная с сочинительством» («Русское слово», 1904, № 144, 25 мая). В большой статье «Социально-психологические типы в рассказах Леонида Андреева» Л. Войтоловский писал, что в «Бездне» – «грубый, бьющий в глаза трагизм сопоставляется с незримой трагедией души». Назвав физиологическим абсурдом с медицинской точки зрения конец рассказа, Л. Войтоловский подчеркнул, что смысл его дать коллизию «идеального» (мысли) с реальным» («Правда», 1905, № 8, с. 138, 139). Еще одно суждение о рассказе: «То, что разыгралось в «Бездне», вероятно, невозможно в действительности, а если и возможно, то так исключительно, что в обыденном смысле слова не типично. Но сущность интеллигентской психологии, ее основная болезнь замечательно угадана художником. Задатки андреевской бездны существуют в большинстве раздвоенных интеллигентских душ, и с внутренней точки зрения безразлично, проявятся ли они реально или нет» (Колтоновская Е. А. Новая жизнь. Критические статьи. СПб., 1910, с. 92).«…и со мною снова та, кого люблю…» – неточная цитата из стихотворения Скитальца (С. Г. Петрова) «Ночи». См.: Скиталец. Рассказы и песни. Т. I, изд. 2-е. СПб., «Знание», 1903, с. 142.«Для тебя одного, мой любезный…» – Романс А. П. Денисьева «Чудный месяц» (1896). См. «Ночи безумные». Сб. русских песен и романсов. М., изд. И. Д. Сытина, 1912, с. 28–29. Слова романса являются переделкой стихотворения Вас. И. Немировича-Данченко «Ты любила его всей душою» (1882).
