Римского нашли очень быстро в гостинице в Ленинграде в платяном шкафу. Он был в состоянии невменяемости и просил, чтобы его спрятали в бронированную камеру и приставили к нему вооруженную охрану. Из Ялты был получен ответ, что Лиходеев летит в Москву. Варенухи пока не было. Профессору Стравинскому понадобилось некоторое время и инъекции, чтобы остановить певунов. Самым неприятным и неразрешимым из всех этих случаев была пропажа головы покойного литератора Берлиоза прямо из гроба в грибоедовском зале, среди бела дня. Один из следователей прибыл в клинику профессора Стравинского и попросил список поступивших за последние три дня. Таким образом были обнаружены Никанор Иванович Босой и несчастный конферансье, от которых толку было мало.
Дверь Иванушкиной комнаты отворилась под вечер пятницы, и вошел молодой, спокойный, не похожий на следователя человек. Он сказал, что пришел потолковать о позавчерашних происшествиях на Патриарших прудах. О, если б он явился, скажем, в ночь на четверг, когда Иван так страстно добивался, чтобы выслушали его рассказ. Но за время, прошедшее после гибели Берлиоза, Иванушка совершенно изменился. Перед приходом следователя ему были видения, какой-то странный город с колоннадами, со сверкающими на солнце крышами, с мрачной башней Антония. Перед Иваном являлся сидевший неподвижно в кресле человек с издерганным желтым лицом, человек в белой мантии с красной подбивкой, с ненавистью глядящий на город. Иван видел и безлесый холм с опустевшими столбами и перекладинами.
На вопросы следователя Иван отвечал кратко: от турникета сидел он далеко, клетчатый сидел на скамеечке неподалеку, к турникету не подходил. Стихов писать больше не будет, потому что понял, они плохие.
Так дело тянулось до полуночи с пятницы на субботу, когда барон Май-гель, одетый в вечернее платье и лакированные туфли, торжественно проследовал в квартиру № 50 в качестве гостя. Слышно было, как его впустили. Ровно через десять минут квартиру посетили, но никого там не обнаружили.
Прилетел Лиходеев. По собственной его просьбе, он был помещен в надежную камеру. Был арестован на своей квартире Варенуха, который пропадал неизвестно где двое суток. Он тоже попросил, чтобы его заперли в бронированную камеру. Он рассказал, что его били двое, один клыкастый и рыжий, а другой похожий на кота. Привели Римского, который тоже попросился в бронированную камеру. Показание Николая Ивановича дало возможность установить, что Маргарита Николаевна и ее домработница Наташа исчезли без следа. Были приняты меры, чтобы их разыскать.
В середине дня сообщили по телефону, что проклятая квартира опять подала признаки жизни. В ней открывали окна изнутри, из нее доносились звуки пианино и пения, в окне видели сидящего на подоконнике и греющегося на солнце кота. Около четырех часов жаркого дня большая компания мужчин в штатском высадилась из трех машин недалеко от дома № 302-бис. Одна часть пошла прямо в парадное, другая стала подниматься по черной лестнице.
В это время Коровьев и Азазелло завтракали. Воланд, как обычно, находился в спальне, а Бегемот делал что-то в кухне. Коровьев услыхал шум шагов на лестнице. “А это нас арестовывать идут”, — сказал Азазелло. Пришедшие были снабжены всем необходимым: маузерами, отмычками, тонкими шелковыми сетями, марлевыми масками и ампулами с хлороформом. В одну секунду дверь была открыта, и все пришедшие оказались в передней; вторая же группа ворвалась в кухню. Наконец-то, хоть и частично, повезло. В столовой остывали остатки завтрака, а в гостиной на каминной полке, рядом с хрустальным кувшином, сидел громадный черный кот. Он держал в лапах примус. На него бросили шелковую сеть, но она почему-то захватила кувшин, который упал и со звоном разбился. Кот выхватил из-за спины браунинг и принялся палить. Но в него, наверное, попали раньше, потому что он шлепнулся на пол в луже крови. Он заводил глаза, жаловался, потом вдруг сказал: “Единственно, что может спасти смертельно раненного кота, — это глоток бензина…” — и приложился к примусу. И началась охота. Кот прыгнул обратно на камин, оттуда на металлический карниз, потом на люстру. Шла жуткая пальба, но ни убитых, ни раненых не было, как ни странно. Бросили аркан, люстра рухнула вниз. Кот оказался на верхней части золоченой рамы каминного зеркала. И тут послышался тяжелый низкий голос: “Что происходит в квартире? Мне мешают заниматься”. Другой, неприятный и гнусавый, голос отозвался: “Ну, конечно, Бегемот, черт его возьми!” Третий, дребезжащий, сказал: “Мессир! Суббота. Солнце склоняется. Нам пора”.
Кот швырнул свой браунинг и выбил оба стекла в окне. Затем плеснул вниз бензином, и он сам собою вспыхнул. Пламя взметнулось до потолка. Кот перемахнул на подоконник и исчез за ним. Снаружи стреляли, но безрезультатно. В квартире тем временем вспыхнул паркет, и все увидели труп бывшего барона Майгеля. Спасаясь от огня, люди бросились в переднюю. Кто-то на ходу успел вызвать пожарных. Под колокольные удары несущихся со всех частей города красных длинных машин мечущиеся во дворе люди видели, как вместе с дымом из окна пятого этажа вылетели три темных мужских силуэта и один женский.
Глава XXVIII
ПОСЛЕДНИЕ ПОХОЖДЕНИЯ КОРОВЬЕВА И БЕГЕМОТА
В главе описывается, как провели последний день в Москве Коровьев и Бегемот, склонные к всяческим проказам. Для сюжета она особого значения не имеет, читать ее лучше в полном тексте книги, а потому мы расскажем лишь, чем заканчиваются описываемые в главе происшествия: пожаром в гастрономе и в доме Грибоедова.
Глава XXIX
СУДЬБА МАСТЕРА И МАРГАРИТЫ ОПРЕДЕЛЕНА
На закате солнца высоко над городом на каменной террасе одного из самых красивых зданий Москвы находились двое: Воланд и Азазелло. Снизу их никто не мог видеть, но им самим город был виден почти весь. Они молчали, перекидываясь изредка короткими фразами. Что-то заставило Воланда повернуться к круглой башне на крыше, что была у него за спиной. Из стены ее вышел оборванный, выпачканный в глине, мрачный человек в хитоне. “Ба! — воскликнул Воланд, с насмешкой глядя на вошедшего, — менее всего можно было ожидать тебя здесь! Ты с чем пожаловал?..” — “Он прислал меня… Он прочитал сочинение мастера и просит тебя, чтобы ты взял с собою мастера и наградил его покоем”. — “А что же вы не берете его к себе, в свет?” — “Он не заслужил света, он заслужил покой, — печально проговорил Левий Матвей. — Он просит, чтобы ту, которая любила и страдала из-за него, вы взяли бы тоже”, — в первый раз моляще обратился Левий к Воланду. “Без тебя бы мы никак не догадались об этом. Уходи”. Левий Матвей исчезает, а Воланд посылает Азазелло устроить все, что необходимо. Одиночество Воланда не было продолжительным. Явились Коровьев и Бегемот, от которых несло гарью. “…Мы явились, мессир, и ждем ваших распоряжений”, — доложил Коровьев. “Распоряжений никаких не будет — вы исполнили все, что могли, и более в ваших услугах я пока не нуждаюсь. Можете отдыхать. Сейчас придет гроза, она довершит все, что нужно довершить, и мы тронемся в путь”.
