До февраля 1844 Гончаров работал над повестью или романом "Старики", о содержании которого (близком "Старосветским помещикам" Н. В. Гоголя) известно лишь из писем к Гончарову еще одного участника майковского кружка, В. А. Солоницына. Он находил, что Гончаров "только по лености и неуместному сомнению в своих силах" не оканчивает романа, начатого "так блистательно". Однако ни похвалы близкого знакомого, ни "домашняя" слава в кругу Майковых не могли противостоять сомнениям Гончарова, его неверию в собственное литературное призвание. В конце 1830-начале 1840 гг., по словам писателя, "все свободное от службы время посвящалось литературе", он писал "для себя, в виде упражнений", ничего не печатая, и "кипами исписанной бумаги… топил потом печки". Постоянные сомнения, равно как и исключительно высокая требовательность к себе, останутся до конца дней характерной чертой творческой личности Гончарова.
В 1845 г. у Майковых Гончаров читает вслух первую часть "Обыкновенной истории" (роман задуман в 1844 и писался частями в 1845-1846 гг.), которая попадает сначала в руки М.А.Языкову, затем к Н.А.Некрасову, увидевшему в ней вещь незаурядную. Наконец "с ужасным волнением" Гончаров передает "Обыкновенную историю" на суд В.Г.Белинскому. Белинский, по словам И.И.Панаева, "был в восторге от нового таланта, выступившего так блистательно". В 1846 г. Гончаров лично знакомится с критиком и тогда же сближается с И.С.Тургеневым, П.В.Анненковым, В.П.Боткиным и др. По собственному признанию, он в те годы во многом разделял убеждения Белинского, "относительно, например, свободы крестьян, лучших мер к просвещению общества и народа", но "никогда не увлекался юношескими утопиями в социальном духе идеального равенства" и к власти "относился всегда так, как относится большинство русского общества…".
Публикация "Обыкновенной истории" ("Современник". 1847. No 3-4; отд. изд.СПб., 1848) была воспринята большинством читателей и критиков как литературная сенсация и, по словам Белинского, "произвела в Питере фурор — успех неслыханный!". Признание таланта до тех пор неизвестного автора было всеобщим. Центральный конфликт — столкновение "романтика жизни" с "положительным" человеком и торжество трезвости и деловитости над идеализмом и мечтательностью — сделали роман исключительно актуальным. По словам Белинского, писателем был нанесен "страшный удар романтизму, мечтательности, сентиментальности, провинциализму!". Гончаров одним из первых обратился к проблеме назревшей смены социально-исторических форм жизни. В племяннике, как писал он позднее, выразилась "праздная, мечтательная и аффектационная сторона старых нравов", в дядюшке — "трезвое сознание необходимости дела, труда, знания". Жизненная позиция младшего Адуева выглядит подчеркнуто романтической, однако он выступает наследником целого комплекса отживших и отживающих укладов, от идиллических до средневеково-рыцарских. Жизнь пересматривает, снижает и пародирует его идеальные критерии и претензии. Однако не щадит она и старшего Адуева — преуспевающего петербургского чиновника и фабриканта, представителя "нового порядка", с его культом прозаически-прагматических ценностей. Обе "модели жизни", оба крайних и односторонних взгляда на жизнь Гончаров отвергает ради чаемой, но отсутствующей в современной действительности подлинно гармонической нормы. Почти через 10 лет после выхода "Обыкновенной истории" Л.Н.Толстой заметил: "Вот где учишься жить. Видишь различные взгляды на жизнь, на любовь, с которыми можешь ни с одним не согласиться, но зато свой собственный становится умнее и яснее".
После успеха "Обыкновенной истории" Гончаров решается напечатать очерк из чиновничьего быта "Иван Савич Поджабрин" ("Современник". 1848. No 1) с авторской датой "1842", написанный в традиции "чиновничьих" повестей Гоголя, Некрасова, Достоевского и др. и популярного в 1840-е гг. жанра "физиологий". Тогда же он анонимно публикует в "Современнике" фельетоны "Светский человек" (1847. No 5), "Письма столичного друга к провинциальному жениху" (1848. No 11) и некролог "В.Н.Майков" (1847. No 8).
Движение Гончарова к его вершинным произведениям было долгим и трудным, жизненные и творческие установки писателя далеко не всегда находили понимание у современников. Довольно скоро охладел к Гончарову Белинский., признав его "филистером", обвинив в общественном индифферентизме. Тургенев, как рассказывает А.Я.Панаева, "объявил, что он со всех сторон "штудировал" Гончарова и пришел к заключению, что он в душе чиновник, что его кругозор ограничивается мелкими интересами, что в его натуре нет никаких порывов, что он совершенно доволен своим мизерным миром и его не интересуют никакие общественные вопросы, он даже как-то боится разговаривать о них, чтоб не потерять благонамеренность чиновника". Нелестно отзывались о Гончарове и Достоевский, Некрасов, Панаев, Григорович, Дружинин. Вспоминая 1840-е годы, Гончаров с горечью писал: "Когда замечен был талант — и я, вслед за первым опытом весь погрузился в свои художественно-литературные планы, — у меня было одно стремление жить уединенно, про себя. Я же с детства, как нервозный человек, не любил толпы, шума, новых лиц! Моей мечтой была не молчалинская, а горацианская умеренность, кусок независимого хлеба, перо и тесный кружок самых близких приятелей. Это впоследствии называли во мне обломовщиной". Еще в 1847 г., по словам писателя, у него родился план "Обломова", а в 1849 г. в "Литературном сборнике с иллюстрациями" появилась глава "Сон Обломова" (с подзаголовком "Эпизод из неконченного романа"). Этот "эпизод", по свидетельству Достоевского, "с восхищением прочла вся Россия". Ободренный новым успехом, летом 1849 г. Гончаров уезжает в отпуск в Симбирск в надежде дописать роман, о публикации которого он уже договорился с редактором "Отечественных записок" А.А.Краевским. К этому времени была написана вчерне первая часть, но далее работа не шла. "Вещь вырабатывается в голове медленно и тяжело", — писал Гончаров из Симбирска Краевскому. Об особенностях своей творческой работы Гончаров позднее писал: "…для романа или повести нужен не только упорный, усидчивый труд, но и масса подготовительной, своего рода черновой, технической работы, как делают и живописцы, то есть набрасывание отдельных сцен, характеров, черт, деталей, прежде нежели все это войдет в общий план и т. п. Словом, недилетантская работа требует всего человека". В Симбирске, параллельно с работой над "Обломовым", у Гончарова зарождается новый замысел — будущего романа "Обрыв".
