Явл. 2
Появляется Чацкий, спрашивает Фамусова о Софье. Фамусов интересуется, не надумал ли Чацкий жениться на его дочери, т. к. надо спросить вначале его, а он бы посоветовал Чацкому: «не блажи, именьем, брат, не управляй оплошно, а, главное, поди-тка послужи». Чацкий: «Служить бы рад, прислуживаться тошно». Фамусов произносит монолог о своем дяде Максиме Петровиче, который сделал успешную карьеру, угождая начальству и заискивая при дворе. Максим Петрович служил при Екатерине и, когда надо было «подслужиться», Максим Петрович «сгибался в перегиб». Однажды старик поскользнулся и упал во время приема во дворце, чем вызвал у императрицы улыбку и одобрение. Тогда Максим Петрович упал во второй раз, уже нарочно, потом в третий раз. Все придворные смеялись. «А? Как по-вашему? По-нашему, смышлен. Упал он больно, встал здорово. Зато, бывало, в вист кто чаще приглашен? Кто слышит при дворе приветливое слово? Максим Петрович! Кто пред всеми знал почет? Максим Петрович! Шутка! В чины выводит кто и пенсии дает? Максим Петрович!» Чацкий: «Свежо предание, а верится с трудом», «тот и славился, чья чаще гнулась шея», «нынче смех страшит и держит стыд в узде», «прямой был век покорности и страха, все под личиною усердия царю». Фамусова пугают речи Чацкого, и вполголоса он отмечает: «Опасный человек», «Что говорит! И говорит, как пишет!», «Он вольность хочет проповедать», «Да он властей не признает!»
Явл. 3
В гости к Фамусову приходит Скалозуб. Фамусов очень рад. Он считает, что полковник «человек солидный, и знаков тьму отличья нахватал; не по летам и чин завидный, не нынче-завтра генерал». Впрочем, добавляет, что не спешит выдавать Софью замуж.
Явл. 4
По той предупредительности, с которой Фамусов заспешил навстречу Скалозубу, Чацкий заподозрил, что все же Фамусов был бы рад выдать дочь за полковника.
Явл. 5
Фамусов суетится вокруг Скалозуба. Скалозуб: «Мне совестно, как честный офицер» (речь Скалозуба груба и примитивна). Фамусов пытается поговорить со Скалозубом о родственниках, а также о брате Скалозуба, герое. Ho Скалозуб отвечает, что родственниками не интересуется, поскольку не служил с ними вместе, а брат изменился к худшему («крепко набрался каких-то новых правил. Чин следовал ему: он службу вдруг оставил, в деревне книги стал читать»). В остальном Скалозуб может говорить только о службе. Фамусов намекает, что карьера Скалозуба складывается очень удачно и «пора речь завести о генеральше». Скалозуб не прочь жениться. Фамусов рассуждает об обществе: «Вот, например, у нас уж исстари ведется, что но отцу и сыну честь: будь плохенький, да если наберется душ тысячки две родовых, — тот и жених», «Дверь отперта для званных и незванных, особенно из иностранных; хоть честный человек, хоть нет». Фамусов отмечает, что нынешние старички постоянно придираются «к тому, к сему, а чаще ни к чему, поспорят, пошумят и… разойдутся», дамы «судьи всему, везде, над ними нет судей», девицы «Словечка в простоте не скажут, все с ужимкой; французские романсы вам поют и верхние выводят нотки, к военным людям так и льнут. А потому, что патриотки», «Дома и все на новый лад». Чацкий спорит с Фамусовым («Дома новы, но предрассудки стары»).
Чацкий произносит монолог:
А судьи кто? — За древностию лет
К свободной жизни их вражда непримирима,
Сужденья черпают из забытых газет
Времен Очаковских и покоренья Крыма;
Всегда готовые к журьбе,
Поют все песнь одну и ту же,
He замечая об себе:
Что старее, то хуже.
Где, укажите нам, отечества отцы,
Которых мы должны принять за образцы?
He эти ли, грабительством богаты?
Защиту от суда в друзьях нашли, в родстве,
Великолепные соорудя палаты,
Где разливаются в пирах и мотовстве,
И где не воскресят клиенты-иностранцы
Прошедшего житья подлейшие черты.
Да и кому в Москве не зажимали рты
Обеды, ужины и танцы?
He тот ли, вы к кому меня еще с пелен,
Для замыслов каких-то непонятных,
Детей возили на поклон?
Тот Нестор негодяев знатных,
Толпою окруженный слуг;
Усердствуя, они в часы вина и драки
И честь и жизнь его не раз спасали: вдруг
На них он выменил борзые три собаки!
Или вон тот еще, который для затей
На крепостной балет согнал на многих фурах
От матерей, отцов отторженных детей?!
Сам погружен умом в Зефирах и в Амурах,
Заставил всю Москву дивиться их красе!
Ho должников не согласил к отсрочке:
Амуры и Зефиры все Распроданы поодиночке!!!
Вот те, которые дожили до седин!
Вот уважать кого должны мы на безлюдьи!
Вот наши строгие ценители и судьи!
Теперь пускай из нас один,
Из молодых людей, найдется — враг исканий,
He требуя ни мест, ни повышенья в чин,
В науки он вперит ум, алчущий познаний;
Или в душе его сам бог возбудит жар
К искусствам творческим, высоким и прекрасным, —
Они тот час: разбой! пожар!
И прослывет у них мечтателем! опасным! —
Мундир! один мундир! он в прежнем их быту
Когда-то укрывал, расшитый и красивый,
Их слабодушие, рассудка нищету;
И нам за ними в путь счастливый!
И в женах, дочерях — к мундиру та же страсть!
Я сам к нему давно ль от нежности отрекся?!
Теперь уж в это мне ребячество не впасть;
Ho кто б тогда за всеми не повлекся?
Когда из гвардии иные от двора
Сюда на время приезжали, —
Кричали женщины ура!
И в воздух чепчики бросали!
Явл. 6
Скалозуб услышал из страстного монолога Чацкого только то, что относилось к военным, но смысла не понял.
Явл. 7
Входят Софья и Лиза. Софья видит в окно, как Молчалин упал с лошади, и падает в обморок. Скалозуб называет Молчалина «жалким ездоком».
Явл. 8
Лиза и Чацкий приводят Софью в чувство. Ta обеспокоена состоянием Молчалина и не обращает внимания на Чацкого. Тот догадывается, что Софья влюблена в Молчалина.
Явл. 9
Появляются Скалозуб и Молчалин. Последний невредим. По реакции Софьи Чацкий понимает, что его догадки правильны, и уходит.
Явл. 10
Софья приглашает Скалозуба на бал вечером, и тот откланивается.
Явл. 11
Софья спрашивает Молчалина о здоровье. Молчалин упрекает ее за излишнюю откровенность при посторонних. Софья говорит, что чужое мнение ее не интересует. Молчалин: «Ах! злые языки страшнее пистолета». Лиза советует Софье для отвода глаз полюбезничать со Скалозубом и Чацким. Софья уходит.
