В “Лесе” передана атмосфера взволнованного возбуждения переменами, все сдвинулось со своих мест, все чувствуют невозвратность прошлого. (Недаром в последних сценах по поводу чисто барских прожектов Буланова относительно чистки прудов и заведения конного завода Бодаев трезво бросает: “Врет! Все промотает!”)
Столь же тщательно, как “зрителей”, рисует Островский и Буланова, которому на наших глазах суждено возвыситься от двусмысленной роли приживала богатой барыни до почтенного члена уездного дворянского общества. Характеристика Буланова завершается простодушной репликой Гурмыжской, за которой так и чувствуется лукавая усмешка автора: “Ужасно! Он рожден повелевать, а его заставляли чему-то учиться в гимназии”.
Мотив игры, двух спектаклей, собирает воедино все сюжетные линии пьесы. Завершается этот мотив предпринятого в “Лесе” испытания жизни театром, но в равной мере и театра жизнью, своеобразной “искусствоведческой формулой” Несчастливцева в его обращении к Гурмыжской и ее гостям: “Комедианты? Нет, мы артисты, а комедианты — вы… Вы комедианты, шуты, а не мы”.
Перенесение театра в жизнь, использование игры как маски, скрывающей подлинное лицо и цели, — это, по Островскому, нравственно недоброкачественное комедиантство. Все так, но только к формуле этой и сам Несчастливцев пробивается с трудом, после того как он, актер-профессионал, потерпел поражение в комедиантстве от дилетантки Гурмыжской.
Герои-антагонисты вступают в борьбу, сочиняя и разыгрывая разные в жанровом отношении “пьесы”: Гурмыжская — комедию интриги, временами переходящую в фарс. Ее роль-маска — добродетель и благопристойность. При первом же появлении на сцене она, так сказать, подробно описывает свое амплуа, выбранную роль, которую играет вот уже шесть лет (о чем мы узнаем несколько позже из ее беседы с Улитой). Затем в беседе слуг с Аркашкой та же ее роль комментируется Улитой и Карпом. Улита дает “официальную версию”: деньги Гурмыжской идут на благотворительность, “всё родственникам”. Карп говорит правду: барыня проматывает состояние с любовниками.
В речах Гурмыжской и в разговорах о ней все время мелькают слова “роль”, “игра”, “комедия” и т.п. Ее затея выдать Буланова за жениха Аксюши не вызывает доверия у хорошо знающей ее прислуги: и Карп и Улита предвидят, что роль, отведенная Буланову, переменится. Аксюша говорит: “Я ведь не выйду за него, так к чему же эта комедия?” — “Комедия! — подхватывает ее благодетельница. — Как ты смеешь? Да хоть бы и комедия; я тебя кормлю, одеваю и заставлю играть комедию”. Сама Гурмыжская постоянно говорит о своей жизни как о некоем спектакле. “С чего это я расчувствовалась! Играешь-играешьроль, да и заиграешься”, — признается она Буланову. Решив судьбу Буланова, Гурмыжская оценивает свою прежнюю “игру” так: “Сколько я перенесла неприятностей за эту глупую комедию с родственниками!”
Но и Несчастливцев тоже, появляясь в Пеньках, надевает маску и ставит свой спектакль, сочиняя и разыгрывая мелодраму. Островский, в общем, не щадит героя: трагик постоянно попадает в нелепые положения. Театральные штампы мешают ему понять происходящее в усадьбе. Невозможно придумать что-нибудь более неподходящее к случаю, чем обратиться к Гурмыжской словами Гамлета, адресованными Офелии, но Несчастливцев совершает такую нелепость. Сочинив себе роль благородного офицера в отставке, герой на протяжении 3-го действия как будто вполне успешно обманывает обитателей Пеньков. Между тем его речи здесь по существу — монтаж из сыгранных ролей. Эта игра увенчивается отказом от наследственной тысячи рублей, которую задолжала ему Гурмыжская и которую она пытается ему вернуть после того, как, можно считать, Несчастливцев все-таки победил Восмибратова своим актерским искусством и заставил его возвратить деньги тетке. И тем не менее зритель видит, что на самом деле герой становится невольным участником пьесы, которую разыгрывает в жизни его тетка. И в прошлом он покорно принял и выполнял предначертанную ею роль облагодетельствованного родственника, и сейчас как бы служит живым подтверждением се репутации благотворительницы. Изображая из себя отставного офицера, рисуясь перед теткой и немного перед Аксюшей, слегка куражась над Булановым, благодушно беседуя с Карпом, Несчастливцев проявляет полную слепоту к тому, что происходит в усадьбе. Сочиненная им самим литературная, условная ситуация совершенно заслонила перед ним подлинную жизнь. В ответ на его великодушные жесты с деньгами Гурмыжская за глаза говорит о племяннике: “Он какой-то восторженный! Просто, мне кажется, он глупый человек”. А Несчастливцев надеется, что поражает окружающих великодушием и широтой натуры!
Спектакли главных антагонистов — Гурмыжской и Несчастлив-цева — имеют свои пародийные варианты, своих снижающих двойников. Аристократ между актерами, трагик Несчастливцев изображает и между дворянами представителя элиты дворянского сословия — офицера, пусть и отставного. А его двойник Счастливцев, “маленький человек” театрального мира, изображает аристократа между слугами — лакея-иностранца. Стремящаяся к наслаждениям и на склоне лет покупающая их Гурмыжская имеет зеркальное отражение в Улите, тоже платящей за свои женские радости — наушничеством барыне и настоечкой кавалерам.
Трагик гордится своим амплуа, третируя комедию и комиков (“комики — шуты, а трагики — люди, братец…”), гордится прямо-таки сословной дворянской гордостью. Островский, считавший комедию основой национального репертуара своего общенародного, несословного театра, конечно, понимает эту черту своего героя как комическую. И “наказывает” его тем, что именно презренный комик прекрасно видит истинное положение дел в усадьбе и раскрывает на него глаза и Несчастливцеву. Зато после этого герой оказывается вовсе уже не таким беспомощным романтическим идеалистом, а человеком умным и житейски опытным. Отбросив мелодраму, сняв маску и отказавшись от цитат и отстранившись от своего театрального реквизита, используя его уже только по мере надобности, Несчастливцев действует четко, точно предугадывая все возможные психологические реакции тетки. Он развязывает все узлы интриги и приводит к счастливому концу любовную линию.
