Жизнь и творчество Андрея Платонова
Биографическая канва “дописательской” жизни Андрея Платоновича Платонова (настоящая фамилия — Климентов) во многом напоминает конспект судьбы М. Горького: сумрачное детство, ранний, в 13 лет, выход “в люди”, вереница рабочих профессий, “университеты” самообразования, тяга к писанию стихов. Сын слесаря железнодорожных мастерских, Платонов вошел в литературу как один из “пролетарских” писателей и с восторгом принял революцию, увидев в ней торжество разума над косной стихией природы. Именно пафос преодоления не просветленной разумом жизненной стихии определил смысловую направленность его дебютных произведений — публицистической книги “Электрификация” (1921) и сборника стихов “Голубая глубина” (1922). Подобно другим писателям-дебютантам из рабочей среды, Платонов верит в это время в светлые перспективы артельной работы по “ремонту земли”, да и сама литература мыслится им — в этом он близок В. Маяковскому — в ряду рабочих профессий: это дело, технология, производство.
Однако уже на раннем этапе писательства позиция Платонова существенно отличалась от позиции его собратьев по поколению. Платонов был сосредоточен не на сокрушении старых порядков, а на поиске путей созидания, а потому держался в стороне от “пролетарского” творческого цеха, да и от других литературных объединений 20-х гг. Погрузившись в изучение философских трудов Н. Федорова, П. Флоренского, Н.Бердяева, он приходит к миропониманию, близкому федоровской “Философии общего дела”. Вот что писал Платонов в статье с характерным названием “Христос и мы”: “Люди видели в Христе бога, мы знаем его как своего друга… Он давно мертв, но мы делаем его дело — и он жив в нас”. Нравственным идеалом для Платонова, по сути, становится христианский идеал братства всех людей, причем это братство, по мысли писателя, должно скрепляться не стремлением к всеобщему материальному достатку, а императивом неизбирательной любви, которая позволяет каждому преодолеть чувство сиротства в этом “прекрасном и яростном мире”.
Вот почему в произведениях писателя, поначалу свято верящего в идеалы революции, ощущается стремление проверить и перепроверить точность маршрута, заданного “паровозом истории”. Поиск ответа на этот вопрос ведется Платоновым в трех направлениях: в произведениях на исторические темы, в научно-фантастической прозе и в рассказах и повестях о современности. Общей сюжетной “формулой” этих разных по материалу произведений становится попытка реализации дерзновенного проекта — научно-исследовательского, производственно-технологического или социального. В соответствии с этой формулой ключевыми фигурами платоновских сюжетов выступают ученые-изобретатели, строители или революционеры-преобразователи.
Вот как реализована эта сюжетно-композиционная схема в повести “Епифанские шлюзы” (1926), первом из зрелых произведений Платонова (эта повесть дала заглавие сборнику прозы писателя, вышедшему в 1927 г.). Сюжет произведения основан на реальных исторических фактах: речь идет о неудачной попытке соединить каналом реки Волжского и Донского бассейнов в начале XVIIl в. Петровская Россия увидена в повести глазами англичанина — руководителя работ инженера Бертрана Перри. Инженер приезжает в Россию по приглашению царя; он надеется заработать денег, чтобы сделать возможной женитьбу на его возлюбленной Мери. Ему нравится поначалу русский царь, нравится неброская русская природа, нравятся русские люди. He щадя себя, инженер с головой погружается в работу. Ho надежды Перри на успех рушатся, столкнувшись с реальностью: невеста в письме извещает его о свадьбе с другим, работы по строительству шлюзов идут слишком медленно, уровень воды в них оказывается недостаточным, крепостные строители бегут со стройки.
Попытка осуществить “прожект” оканчивается казнью Перри в Пыточной башне Кремля. Бертран Перри выглядит в повести Платонова палачом и жертвой одновременно. Знаток своего дела, он служит царю и на службе не щадит никого — наказывает нерадивых работников, приказывает казнить беглецов. Будучи незлым от природы человеком, он приносит несчастному народу мучения; являясь умным специалистом, помимо своей воли несет “неученым” зло. Итак, строительство, которое ведется по законам “прогресса”, по “бумажке” и вопреки здравому смыслу и сердечному чувству, которыми обладает народ, — такое строительство не только не прибавит счастья его участникам, но лишь увеличит вереницу смертей.
Гибелью главных героев или их трагическим разуверением в возможности реализации мечты завершается и большинство других произведений Платонова этой поры — научно-фантастической повести “Эфирный тракт” (1927), рассказа “Усомнившийся Макар” (1929), романа “Чевенгур” (1929). В последнем из них в основе сюжета — попытка группы большевиков построить коммунизм в небольшом городе. В первой части романа его герои идут в поисках счастья, бродят по России, охваченной Гражданской войной. Во второй части они приходят в своеобразный город Солнца — Чевенгур, где коммунизм уже осуществился. При этом пространство города, в котором реализовалась коммунистическая утопия, будто изымается из пространства земли и потока истории, всякое движение в нем прекращается. Условием будущей счастливой жизни оказывается предварительное истребление всех тех, кто коммунизма недостоин, — почти всего населения города. Финал романа мрачен: происходит схватка между чевенгурскими “апостолами” и регулярной воинской частью, посланной государством на поиски исчезнувшего из-под государственной власти города. Дорога, по которой шли искатели коммунизма, заканчивается смертью. Эта смерть носит в романе форму своего рода коллективного самоубийства: чевенгурцы умирают в бою с чувством радостного облегчения, освобождения от скуки построенного “земного рая”.
