«Все будет решено, – думал он, подходя к гостиной; – объяснюсь с нею самою». Он вошел… и остолбенел! Лиза… нет, Акулина, милая смуглая Акулина, не в сарафане, а в белом утреннем платьице, сидела перед окном и читала его письмо; она так была занята, что не слыхала, как он и вошел. Алексей не мог удержаться от радостного восклицания. Лиза вздрогнула, подняла голову, закричала и хотела убежать. Он бросился ее удерживать. «Акулина, Акулина!..» Лиза старалась от него освободиться… «Mais laissez‑moi done, monsieur; mais êtes‑vous fou?»[7] – повторяла она, отворачиваясь. «Акулина! друг мой, Акулина!» – повторял он, целуя ее руки. Мисс Жаксон, свидетельница этой сцены, не знала, что подумать. В эту минуту дверь отворилась, и Григорий Иванович вошел.
– Ага! – сказал Муромский, – да у вас, кажется, дело совсем уже слажено…
Читатели избавят меня от излишней обязанности описывать развязку.
[1] индивидуальность (фр.).
[2] наше замечание остается в силе.
[3] Все хорошо, Сбогар, сюда… (фр.)
[4] моя дорогая (англ.).
[5] По‑дурацки (фр.) – фасон узких рукавов с пуфами у плеча.
[6] Мадам де Помпадур (фр.).
[7] Оставьте же меня, сударь; с ума вы сошли? (фр.)
