Краткое содержание
«Путешествие из Петербурга в Москву» Радищев
Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй.
«Тилемахида», том II, кн. XVIII, стих 514*.
Книге предпосланы слова: «Я взглянул окрест меня — душа моя страданиями человечества уязвлена стала. Обратил взоры мои во внутренность мою — и узрел, что бедствия человека происходят от человека, и часто от того только, что он взирает непрямо на окружающие его предметы ».
Выезд — София — Любани
После ужина с друзьями повествователь отправляется в путь, устроившись в кибитке.
На постоялом дворе с красивым названием София он предъявляет подорожную (документ, дающий право на получение почтовых лошадей), но спящий комиссар лжет, что лошадей нет. Путешественник отправляется в конюшню и видит, что там находится около двадцати кляч, пара которых могла бы дотащить его до следующего пункта назначения. В гневе путник даже собирался поколотить лежебоку — «намерялся сделать преступление на спине комиссарской». Однако взял себя в руки, дал ямщикам небольшую взятку — и вот он уже снова в пути.
«…Извозчик мой затянул песню, по обыкновению, заунывную. Кто знает голоса русских народных песен, тот признается, что есть в них нечто, скорбь душевную означающее. В них найдешь образование души нашего народа. Посмотри на русского человека; найдешь его задумчива. Если захочет разогнать скуку, повеселиться, то идет в кабак. В веселии своем порывист, отважен, сварлив. Если что-либо случится не по нем, то скоро начинает спор или битву. Бурлак, идущий в кабак повеся голову и возвращающийся обагренный кровью от оплеух, многое может решить доселе гадательное в истории российской».
На станции Любани путник видит крестьянина, который работает на пашне, несмотря на то что воскресенье.
— Разве тебе во всю неделю нет времени работать, что ты и воскресенью не спускаешь, да еще и в самый жар?
— В неделе-то, барин, шесть дней, а мы шесть раз в неделю ходим на барщину; да под вечером возим оставшее в лесу сено на господский двор, коли погода хороша; а бабы и девки для прогулки ходят по праздникам в лес по грибы да по ягоды.
Крестьянин поведал любознательному барину, что на себя он работает не только по праздникам, а и ночами. Лошадям дает передышку: одна пашет, другая отдыхает. А себе не позволяет отдыхать, трое детей у него, все есть хотят.
На барина мужик работает без особого старания: «Хотя растянись на барской работе, то спасибо не скажут… Ныне еще поверье заводится отдавать деревни,- как то называется, на аренду. А мы называем это отдавать головой. Наемник дерет с мужиков кожу; даже лучшей поры нам не оставляет. Зимою не пускает в извоз, ни в работу в город; все работай на него, для того что он подушные (подати, налоги) платит за нас. Самая дьявольская выдумка отдавать крестьян своих чужому в работу. На дурного приказчика хоть можно пожаловаться, а на наемника (арендатора) кому?»
Этот разговор заставил автора задуматься о неравенстве крестьян государственных (казенных) и помещичьих.
Государственные крестьяне имеют хоть какую-то защиту, крестьяне же, принадлежащие помещику, бесправны. Закон разве тогда обратит на них внимание, когда они совершат какое-нибудь уголовное преступление.
«Страшись, помещик жестокосердый, на челе каждого из твоих крестьян вижу твое осуждение!» — восклицает справедливо разгневанный автор.
И тут же ощущает укоры совести: он ведь тоже угнетает своего крепостного слугу Петрушку. Даже позволяет себе его бить.
«Если я кого ударю, тот и меня ударить может. Вспомни тот день, как Петрушка пьян был и не поспел тебя одеть. Вспомни о его пощечине. О, если бы он тогда, хотя пьяный, опомнился и тебе отвечал бы соразмерно твоему вопросу!
— А кто тебе дал власть над ним?
— Закон».
Радищев подводит читателя к мысли, что такой закон несправедлив.
Спасская полесть
В этой главе Радищев разворачивает метафорическое видение несправедливой власти. Ему представляется, что он — «царь, хан, король, бей, набоб, султан». Словом, некто сидящий на престоле.
Государственные чины, знатные женщины, военачальники и приближенные к трону ученые мужи, зрелые люди и юношество — все льстят правителю и прославляют его.
Это подобострастное излияние восторга приятно царю. Он награждает тех, кто умеет польстить особенно удачно.
Но вот взгляд его останавливается на женщине, которая единственная из всех «являла вид презрения и негодования». Это — странница Прямовзора, глазной врач, — но не обычный. Прямовзора — символический образ Правды, помогающий духовному прозрению.
— На обоих глазах бельма, — сказала странница, — а ты столь решительно судил обо всем.
Суровая женщина сняла с глаз сидящего на престоле толстые роговые бельма. И он смог увидеть цену лести. Цену тех, кто в глаза хвалит, а за глаза посмеивается, помышляя лишь о собственной выгоде.
Прямовзора призвала властителя изгнать лжецов. Она показала ему правду: «Одежды мои, столь блестящие, оказались замараны кровью и омочены слезами. На перстах моих виделися мне остатки мозга человеческого; ноги мои стояли в тине. Вокруг меня стоящие являлись того скареднее. Вся внутренность их казалась черною и сгораемою тусклым огнем ненасытности. Они метали на меня и друг на друга искаженные взоры, в коих господствовали хищность, зависть, коварство и ненависть. Военачальник мой, посланный на завоевание, утопал в роскоши и веселии. В войсках подчиненности не было; воины мои почиталися хуже скота.
Вместо того чтобы в народе моем прослыть милосердым, я прослыл обманщиком, ханжою и пагубным комедиантом».
Доверчивый правитель думал, что помогает бедным, сиротам и вдовам, но милости его добивались хитрецы и лжецы!
Эта глава-видение является посланием ко всем, кто имеет власть над людьми и призван по справедливости распределять блага.
Подберезье — Новгород — Бронницы
В Подберезье автор встречает семинариста, с которым ведет беседу о российском образовании.
Семинарист жалуется: «Классические авторы нам все известны, но мы лучше знаем критические объяснения текстов, нежели то, что их доднесь делает приятными, что вечность для них уготовало».
