ШАМАНОВ. Ерунда. Мне просто было некуда податься.
КАШКИНА. Она передавала тебе привет. (Подражая Ларисе.) «Сердечный привет, надеюсь, он еще не постригся в монахи».
ШАМАНОВ (рассмеялся). Вспомнил! У нее здесь (показывает) железная коронка.
КАШКИНА. Точно!
ШАМАНОВ. Когда она смеется, эта коронка чуть дребезжит.
Оба смеются.
КАШКИНА. Точно!
ШАМАНОВ. До сих пор дребезжит?
КАШКИНА. До сих пор.
ШАМАНОВ. Ну да, глаза чуть такие. (Показывает. Одобрительно.) И надо сказать, она…
КАШКИНА (перебивает). Да-да. Она ничего. Даже очень ничего.
ШАМАНОВ. Вспомнил, вспомнил. (Перестав смеяться, неожиданно.) Подлая баба. Но неглупая.
КАШКИНА. Долго же ты ее вспоминал… Ну да ладно. (Поднимается). Пора в свою аптеку. Мой зав – она вон она, уже делает мне ручкой из окошечка. Пойду… Когда увидимся?.. За ужином?
ШАМАНОВ. Не знаю, Зина. К вечеру вернусь… Куда я денусь? (Поднялся, пошел к буфету.)
Появляется Пашка – сын Хороших и пасынок Дергачева. Идет он напрямик: вынимает из ограды палисадника доску, ногой толкает калитку. Калитка снова повисла на одной петле. Пашке двадцать четыре года, в деревне он в гостях, на нем ярко-красная экстравагантная куртка, но одновременно и грубые рабочие башмаки. Парень он крупный, неуклюжий. Взгляд чуть исподлобья, говорит басом. Вообще склонность идти напролом хорошо согласуется с его внешностью.
ПАШКА. Здрасте.
КАШКИНА. Добрый день.
Шаманов кивает ему. Пашка проходит к буфету.
(Уходит через палисадник по пути, проделанному Пашкой. Шаманову.) До вечера. (Исчезает.)
ШАМАНОВ. Счастливо. (У буфета протянул руку в окно, достал оттуда телефон, снял трубку.) Дайте милицию…
Пашка у буфета. Стучит пальцами по витрине.
Дежурный?.. Это Шаманов… Жду машину в Табарсук… Скоро?.. А когда?.. Скажи ему, пусть он подъедет к чайной… Жду его здесь… Скажи, пусть поторопится. (Поставил телефон на место, отошел от буфета, уселся за столик, но не за тот, за которым сидел с Кошкиной, а за другой, у крыльца – подальше от буфета.)
ПАШКА (стучит.) Ма-ать!
В буфете появляется Хороших.
ХОРОШИХ. Явился…
ПАШКА. Дай-ка «Беломору».
ХОРОШИХ (дает ему папиросы). Дров наколол?
ПАШКА. Наколол.
ХОРОШИХ. Баню сегодня протопишь.
ПАШКА. Пусть инвалид протопит.
ХОРОШИХ. Я говорю, ты протопишь. Понял?
ПАШКА. Ладно, там видно будет. (Уселся прямо на подоконник-прилавок, закурил.) Денек сегодня будет… Законный денек.
ХОРОШИХ. Не твой денек, Павел… Куда уселся? Слазь отсюдова. (Сталкивает его с подоконника.)
ПАШКА. Да погоди ты, мать. Дай покурить спокойно.
ХОРОШИХ (не сразу). Че, скажешь, покурить сюда пришел?
ПАШКА. А че еще? Дашь выпить и выпить могу.
ХОРОШИХ. Я вот те выпью. Еще чего не хватало.
ПАШКА. Да не надо, не надо. Я и без того заведенный.
ХОРОШИХ. Заведенный… Уезжать тебе надо, Павел.
ПАШКА. Ну во-от. В гости, называется, приехал. К матери родной… Гонишь, что ли?
ХОРОШИХ. Не гоню, а пора тебе. Отпуск кончился. Отгулял свое. Как бы тебя там с работы не выгнали.
ПАШКА. Не выгонят, не беспокойся. Это я у вас тут не котируюсь, а там – не беспокойся…
Хороших вздохнула шумно и горестно.
(Негромко.) Где она?
ХОРОШИХ. Послушайся, Павел, матери – уезжай. Пустое твое дело.
ПАШКА. Обижаешь, мать. Помочь бы могла.
ХОРОШИХ. Эх, Павел. Никому ты тут не нужен, кроме меня. Чем тебе поможешь?
ПАШКА. А не поможешь, значит, не мешай.
Появляется Валентина с подносом и тряпкой. Прибирает на столе, за которым сидели Шаманов и Кашкина.
Здравствуй, Валентина.
ВАЛЕНТИНА. Здравствуй. (Направляется в помещение чайной, но Пашка загораживает ей дорогу.)
ПАШКА. Погоди…
Она старается пройти – безуспешно.
(Схватил ее за руку.) Ну че ты как неродная…
ВАЛЕНТИНА. Пусти.
ПАШКА. А выйдешь вечером?
ВАЛЕНТИНА. Нет.
ПАШКА. Точно не выйдешь?
Валентина пытается освободить руку – напрасно. А ты не торопись, ты подумай…
ВАЛЕНТИНА. Я тебе уже сказала… Пусти.
ХОРОШИХ (строго). Павел!
ПАШКА (понизив голос, глухо). Я тебе скажу, Валя… Зря ты вертишься. Никуда ты от меня не денешься.
ВАЛЕНТИНА (с отчаянием). Пусти!
ШАМАНОВ. Послушай-ка. Нельзя ли полегче?
ПАШКА (оборачивается). Че такое?
Валентина освободилась, быстро зашла в чайную.
ШАМАНОВ. Я говорю, нельзя ли полегче – с девушкой?
ПАШКА. А че такое?.. Че тебе не нравится?
Шаманов не отвечает.
(Садится напротив Шаманова.) Нет, серьезно, чем ты недоволен?
ХОРОШИХ. Павел!
ПАШКА. Я разговариваю с девушкой, а ты че? Недоволен, что я с ней разговариваю?
ШАМАНОВ. Я-то доволен. Девушка недовольна.
ПАШКА. А че ты за нее волнуешься? Кто ты ей такой, с какого боку?
ХОРОШИХ. Павел! Как с людьми разговариваешь?
ПАШКА. Нормально, как мне еще разговаривать? По иностранному, что ли?.. А то я могу. (Лицом и корпусом подался к Шаманову.) Хау ду ю ду – это по-английски, а по-русски это значит – не суйся не в свое дело. Правильно?
ШАМАНОВ. Да нет, милый мой. Слабоват ты в английском. Хау ду ю ду – это значит: не валяй дурака, веди себя приличнее.
ПАШКА (хмыкнул одобрительно). Ниче…
ХОРОШИХ. Так его, Владимир Михалыч, покрепче его понужните, чтоб он понимал.
ПАШКА (поднимается). Ниче, ниче. Чувствуется, что поговорил с образованным человеком. (Нагнулся к Шаманову, глухо.) Но учти, следователь. К Валентине ты больше не касайся. Ни под каким видом… Я тебе серьезно говорю. (Отходит от столика Шаманова.)
В буфете за спиной Хороших появляется Еремеев. Он протягивает Хороших деньги.
ХОРОШИХ. Нет, нет. Сказала ни грамма – и точка.
ЕРЕМЕЕВ. Маленько, однако, налей.
ХОРОШИХ. Отойди, Илья. Выйди из буфета. (Выталкивает Еремеева.) Сказала – нет…
Дергачев появляется и подталкивает Еремеева с другой стороны.
ДЕРГАЧЕВ. Не твои деньги, не имеешь права.
ХОРОШИХ. Нет, я вам говорю. Не получите!
ДЕРГАЧЕВ (грозно). Обслужить клиента, и никаких!
ПАШКА (подходит к буфету, Хороших). Чего он там разошелся?
Еремеев выбирается из буфета.
ХОРОШИХ. Выйди, Афанасий. Не получишь больше – все равно.
ДЕРГАЧЕВ. Ну, Анна, на себя пеняй…
ПАШКА. Эй ты, деятель…
Дергачев повернулся, только сейчас он заметил Пашку.
Выйди из буфета. По-хорошему.
ДЕРГАЧЕВ. А-а, щенка своего позвала. Поможет, думаешь?
